Герой России Андрей Шевелев — выпускник Суворовского училища. Став офицером, пройдя боевое «крещение» на полях сражений, он вернулся в стены alma mater, чтобы передать свой воинский и человеческий опыт курсантам следующих поколений.
С 14 лет вы учились в Суворовском училище и долгие годы были связаны с военной службой. Как вы себя ощущали в закрытом учебном заведении?
Основная сложность — психологическая перестройка подростка. Он уже в 14 лет вступает в армию, куда юноши идут в 18 лет. Первые полгода тяжело всем: свое «я» очень сопротивлялось и строгой дисциплине, и большим нагрузкам, и режиму. Ты устал, хочешь спать — подъем, завтрак, хотя ты еще не голоден. Или ты уже голоден, а времени до обеда еще много. Многие ребята не выдерживали и уходили. Но потом находится мудрый педагог, который говорит: «Тебе надо немного потерпеть и все будет по-другому».
Когда подросток попадает в Суворовское училище, он понимает, что ему предстоит учиться постоянно жить в коллективе. До этого он имел определенный опыт учебы в школьном коллективе или занятий спортом в команде, и это ему помогает. Но в «вольной жизни» у него была возможность вернуться домой, отдохнуть от своих одноклассников, обсудить свои проблемы, неприятности с близкими людьми в семье. В училище мальчик постоянно находится среди курсантов, и далеко не всем удается быстро выстроить с ними правильные отношения. Однако в хорошем коллективе положительные качества человека расцветают, а отрицательные поглощаются. В нашем училище особенно ценились открытость, доброжелательность, умение дружить, общаться, держать слово. Впрочем, все это ценится в любом обществе — и в военном, и в гражданском. Если ты стараешься следовать общей цели, если на тебя можно положиться, это создает тот положительный настрой, дух товарищества.
Для меня лично адаптация к новым условиям проходила гораздо легче, потому что поступление в Суворовское училище было сознательным выбором: моя мальчишеская мечта — быть десантником.
Неужели все в вашем суворовском детстве было так красиво?
Конечно, далеко не все. Но, как правило, в памяти остается только хорошее, а плохое забывается. Мои товарищи были одного возраста, но из разной социальной среды, разные по характеру, по воспитанию, многие приехали из других городов, школ, были и сироты из детских домов. Детдомовские мальчишки прошли такую школу жизни, что у них выработалась особая защитная реакция. Я это стал понимать, когда уже повзрослел, а тогда думал: «Почему он так ведет себя, почему все время щетинится, как еж?» Еще сложнее стало потом: ты был равным среди равных, и вдруг стал командиром, потому что тебя назначили помощником комвзвода. Это значит, что все шалости, в которых еще вчера ты готов был принимать участие, сегодня сам должен пресекать. Было сложно найти правильный баланс в этих взаимоотношениях. Ведь должность командира — это, прежде всего, обязанности, а потом уже привилегии. Ты многого уже не можешь себе позволить, с тебя больше спрос и со стороны курсантов, и руководства.
Как выстраивалась иерархия взаимоотношений – среди старших и младших курсантов, начальников и подчиненных?
Это и было самое главное — найти понимание со стороны подчиненных. Можно было просто приказать, и твой приказ выполнят. Но важнее, на мой взгляд, чтобы тебя правильно поняли, оценили справедливость твоих приказаний.
А вы сами не чувствовали давления со стороны старших? Всегда считали их решения справедливыми? Ведь подросткам свойственны юношеские амбиции.
Да, это было непросто. Но спасал опять же коллектив, где есть возможность поделиться своей обидой. Помню, был у нас такой курсант, назовем его Васин, который в чем-то провинился, и я не пустил его в увольнение — одним из моих полномочий было следить за правильным выполнением графика увольнений. Вместо того разгильдяя должен был пойти домой другой курсант.
Вдруг меня вызывает командир взвода и говорит, чтобы я отпустил Васина. Когда я начинаю объяснять, что уже отдал другой приказ и в увольнение готовится другой человек, мне объясняют, что я чего-то недопонял и приказ надо отменить. Я вижу, что Васина ждет внизу черная «Волга», и спорить с командиром бесполезно. Было очень обидно. Но я подчинился, а тому курсанту, который лишился в результате своего заслуженного отдыха, открыто объяснил, что решение принято не мной и я считаю его несправедливым. Конечно, в гражданской жизни мы любим отстаивать свое мнение, но в армии есть приказ командира, который не обсуждается. Я долго помнил тот несправедливый случай и всегда старался не допускать такого, когда сам стал педагогом.
Что выделяет Суворовское училище среди других военных учебных заведений?
Нас учили терпению — в любом деле: в учебе, если нет возможности отдохнуть; учили умению слушать — ты же пришел учиться; учили подавлять свой внутренний протест. Надо сказать, такая система образования подходит не всем: если ребенку важно всегда давать свою оценку, выражать свое мнение, Суворовское училище не для него. Нас учили доверять педагогу, максимально брать все то, чему тебя могут научить. В основном педагоги были гражданские, и они старались нас вывести из замкнутого пространства — мы ходили в театр, на экскурсии, изучали ЭТИКУ, эстетику, танцы.
Но вы были в Суворовском училище не только курсантом, вам довелось и работать в нем.
Попасть в Суворовское училище мне, его выпускнику, прошедшему войну,
оказалось непросто. Для многих мое решение казалось странным — формально это выглядело как понижение по службе. Туда шли люди, у которых не сложилась военная карьера, уже «влетах», без особого педагогического энтузиазма. Что они могут внушить ребенку? Я же был боевым офицером, Героем России, имел награды, но не вписывался в эту сложившуюся систему. Меня убеждали продолжить высшее образование в Академии им. М. В. Фрунзе, предлагали серьезно заняться военной карьерой, а мне хотелось поделиться своими знаниями, опытом с ребятами, дать им то чувство веры в свое призвание, которого им так не хватало.
Насколько изменилось училище за прошедшие со времени вашего собственного обучения годы?
Меня поразило, что на ребят не произвели никакого впечатления ни моя форма, ни награды — для них это уже не входило в систему ценностей. Они не понимали, кого военные должны защищать, зачем. Они не хотели служить в армии, потому что там мало платят, там есть правонарушения, то есть дети знали о ней много негативного и ничего позитивного. Сначала я решил, что ничего не смогу с этим юношеским прагматизмом сделать, что они уже потеряны. Но постепенно я сумел их переубедить, и очень скоро из отстающих мы стали одним из самых успевающих взводов по всем показателям. Очень помог в этом мой жизненный опыт и выпускника, и военного офицера — на все их вопросы я мог ответить конкретным примером из жизни. Они стали мне верить.
Что должен учитывать педагог, работающий в этой системе?
Прежде всего — возраст ребят: 14 — 17 лет, со всеми возрастными проблемами. Поэтому и физические нагрузки, и питание, и режим, и быт нужно делать адекватными потребностям этого периода жизни. Затем здесь действуют правила военизированной игры. Курсант не под присягой. В 18 лет, после принятия присяги, он уже должен и обязан, а сейчас он пришел учиться и готовиться к армии. Главная цель Суворовского училища — дать правильное патриотическое воспитание.
